В цикле «Странные истории» выкладываю то, с чего все и началось - выдержки из книги Вадима Черноброва «Тайны Времени», о которой мы здесь уже говорили.
"...В селе Теребень Калужской губернии жили в конце того века старик со старухой. И не то что бедные, но какие-то чудные.
-Счастья не наживают, оно само наводит на себя. Как грибы, в лесу глазами не рыщут. Или клад вот,он сам позовет,- говорили они людям.
Вот прошло двадцать лет и еще двадцать, совсем состарились дед с бабкой. А клад так им знак и не подал. А тут их соседке Алене приснился сон. Пришла она к ним, чтоб старуха растолковала ей сон.
-Бабушка, я нехорошо видела, будто все вещи в избе у нас попадали, а попадали они все в овраг у Лысого камня.
-Ну, это к тому, что все случится не у вас.
Ушла соседка. Стали старые дальше отгадывать сон, а старуха и сказала:
-Это клад, Федорович, через Алену-соседку дал нам знак.
Немедля собрались они и вечером пошли к овражному Лысому камню. Пришли на то место, расстелили простыню и наложили крест. Сколько просидели - не упомнили. Вдруг показалось им, что рассвело. Идут люди и говорят:
-Что вы здесь сидите, один и другой?
Они увидели,что уже день, что клад не укараулили, пошли домой. Отошли от того места, и тут же обуяла их ночь. И с тем пришли домой ночью.
-Старик, да как же это так?- сказала старуха, дрожа от страха.- Ведь и версты нет до дома, а выходит, вишь, весь день с утра до ночи шли домой, а расстояние-то всего-навсего верста. Как это так?
-Выходит, бабка, примнился нам день-то,- стал отгадывать этот случай старик.- В помраченном времени, в заколдованном кругу мы побывали с тобой. И людей ненастоящих видели. Слава Богу, что нас благополучно вынесло оттудова... А сон? К чему бы это?
И действительно, все с того сна началось. Пришли они к соседке Алене и говорят:
-Нехороший сон ты, Аленка, видела - обморочный, и нехорошо, что нам его рассказала.
-Какой сон? Никаких снов я не видела.
-А утром кто приходил сегодня?
-Да гляньте вы на улицу - ведь утро-то только началось!
Посмотрели старые друг на друга, жутко стало у них на душе, и, боясь оглянуться, побрели они как не по своему времени к своей избушке, где была еще ночь и горел на столе ночник..." [Цыбин В. "Заговоренные клады и кладоискатели"// М., Мир твоему дому, 1994, с.32-33].
Собиратель народных легенд Владимир Дмитриевич ЦЫБИН в своем трактате о кладах и волшебных заклинаниях способность кладов "водить людей за нос" вообще считает за первейшее свойство заговоренного и закопанного в землю добра. Цыбин даже перечисляет и пытается классифицировать эти способы противодействия людям, никак не объясняя их. Но опять-таки, стоит присмотреться к этим волшебным свойствам с позиции физики, и почти все способы "вождения за нос" кладокопателей, будь то случаи, когда люди блуждают на пустом месте "в трех соснах" или когда они входят в дверь "и не могут в нее войти", так или иначе, могут быть связаны с искривлением Пространства-Времени. Все с тем же "темпоральным оружием"?
С удовольствием полистал монографию о кладоискательстве, и через несколько страниц - опять наткнулся на тех-же героев: клад, люди и Время. История начинается так: в городе Токмаке старику Чернышеву, человеку несуеверному, насмешливому и зажиточному (сын у него был послом в Бразилии), три раза привиделся один и тот же сон, будто явился к нему покойный родитель и сказал:
-На ближних сыртах схоронен мною клад. Открыть я тебе его не успел. Теперь он меня мучает там, где я теперь живу. Спаси меня - иди туда и открой. Там есть приметное место - большой камень, ты подрой его...
Чернышев посмеялся над этим своим сном. Через неделю родитель опять пришел во сне и то же самое сказал Чернышеву. Тот и вовсе расстроился. и сказал себе: "Покойники снятся к перемене погоды"... В третий раз отец вовсе пришел во сне расстроенный и, сказав то же самое, отхлестал старика Чернышева ремнем:
-Вот тебе, неслух, к перемене погоды!
Проснулся Чернышев, мягкое место болит - рубцы синеют. "Что-то не так! - решил он.- Рубцы-то вправдашние". Собрался и пошел на то место верстах в пяти от города. Стал он рыть - и тут его затмило, голос услышал:
-Чего ты, старик, могилу стал копать? Не рано ли?
Оглянулся - никого. Он опять принялся рыть. Опять голос из воздуха соткался. И в третий раз голос из воздуха остерег его. А он в ответ:
-Ах, тютюнь-растютюнь, глотка ветряная.
Тут его что-то как ударило - ворона села на лопатку. Ему бы перекрестить ее, но старик давно отвергся от веры. Кинул он в ворону комком земли, задел за крыло - одно перышко отлетело и стало золотой цепочкой. Чернышев подхватил ее и драпу. Побежал к городу, а вышло - в горы. Там на горе дома стоят, и его избу видно - высокая. Он назад, а местность вокруг другая: леса сосновые, и в них люди с тремя лицами на голове. Глянул он в ручей, а там люди текут, и каждый держит на груди свое лицо, и спереди головы - лицо, и лицо с лицом разговаривают и смеются, а его, Чернышева, отражения в воде нет.
-Как же так - меня нету?
Тут он прочитал молитву - проняло. Все исчезло. А он еще только за город вышел, и лопатка чистая, новенькая, в смазке, как прежде. Он и вернулся назад. Жена зовет завтракать. Чернышев и говорит:
-Я за город сейчас выходил, согласно своему сну.
-Да что ты,- говорит ему жена.- Ты и отлучался-то всего на минутку.
-А где же я был?
-В сарае инструмент проверял.
Ему потом и сказали, что нужно в церкви помянуть родителя и клад с него снять в церкви. Так и сделал и долго еще гадал, что же это с ним происходило. И, как человек читающий, с философской склонностью, определил: "Землю, должно быть, не довернуло, а потом довернуло, ну, я, мол, и попал в зазор..." А что, уловил, уяснил что-то старик: "Земля с Солнцем всякий миг находится в новой космической зоне..."
Такую расшифровку этого происшествия оставим на стариковской совести, скажу лишь, что разобраться здесь у современной науки шансов не больше, чем у того токмаковского деда.
Еще одну чудную и странную историю Цыбин записал в русском Семиречье в пятидесятых голах, а рассказал ее охотник и бахчевник Яков Фомич МУХОВНИКОВ: "Пошел я раз на охоту, в сентябре это было на двенадцатое число, день моей женитьбы. Оттого и запомнил число. Иду, значит, по горам по первозорью. Небо чистое, земля чистая. Никого. Всхожу на Календарь-гору, на самую высокую скалу над пропастью. Вижу - сидит на скале цыган не цыган в киргизском чапане. Вскинул я глаза на него: сидит человек с удочкой в руках, грузило в пропасть закинуто. "Что удит? Воздух из пропасти? - так думаю.- Понятно, сумасшедший". Укрепил собственный дух такой мыслью и спрашиваю, а бердан свой держу с должной чуткостью:
-Чего, мил человек, удишь? Без воды рыбка не клюет?
-Ловлю,- говорит,- каменную селедку, курам на водку.
"Ты балагур для кур,- говорю я сам себе,- а я сдурачу: кувырь-кувырь, пили личих-вирь?" Однако, что-то неладное. Собака моя на него не заурчала. А что, если этот удильщик не рыбак, а волхв?
-И я такой!- ему говорю.- Хожу с клюкой. Мух пас, нашел кошелек-самотряс и кнут-самопас. Видел - вошь в железе и подсолнух на протезе, черт тебя б сглазил, чтоб с камня не слазил.
А он ничего, удит воздух и вполслуха вдруг говорит:
-Ударь меня в ухо с левой - я и слечу, тебя озолочу.
Хоть навел он на меня всякие сомнения, говорю:
-Не согласен. За что я тебя должен бить? Я же тебя в первый раз вижу.
-Дурак и есть дурак,- говорит он мне.- От своего счастья отказываешься. Ну тогда давай меняться: ты мне - ружье, а я тебе - удочку.
-Нет,- говорю,- ружье у меня самострел, вышел я с ним ершей со щуками пострелять. Ишь как летают по небу.
А он протягивает мне удилище, а оно-то сплошь золотое. Ну я и отдал ему свой бердан без патронов, чтоб с чуру не стрельнул по мне, а тот отдал удочку и поплыл по воздуху в пропасть и оттуда как захохочет:
-Хо-хо, мухопас-самотряс, хо-хо...
Тут моя собака очнулась и зазвучала оглашенно, словно блоха бодучая на глаз ей впрыгнула... Тут и я опамятовался: стою на скале и держу за ствол свое ружье, будто удилище, а что стою у края провала - не вижу, не чую. А мнится в мороке, что я это иду по дороге и остановился так себе. Только собрался шагнуть вперед, как услышал петушиный крик. Тут я очнулся окончательно: одна нога на скале, а другая зависла над бездной. От страха то ли заскрипел, то ли вскрикнул позвоночник у меня. Гляжу на то место, где только что цыган сидел, а там змея на плавниках ползает вся серебряная, выстрелил я в нее не помню, как патрон засадил в ружье. Пес взвизгнул, осыпанный монетами. Я кинулся под гору домой. Сбежал с горы минут за десять. А на равнине ночь, солнце давно село. Что со мной? Куда это я подевался на целый день?.. Пришел к себе в избу, спрашиваю:
-Какой ныне день по числу?
-Девятое число сентября,- говорят и показали на отрывной календарь.
Что же, выходит, будто загодя на три дня заскочил? Домашние почуяли, что со мной неладно, объяснили, что ныне, мол, утром я встал рано и куда-то отлучился на 3 часа. Тут я совсем очнулся: на дворе не ночь вовсе, а день в разгаре. Думаю - может, я на том свете побывал? А когда наступило настоящее двенадцатое, ничего вроде и не было. Вышел я на улицу, посидел на завалинке, вернулся домой, а домашние в расстройстве и панике спрашивают:
-Где же ты пропадал три дня? Ушел, никому ничего не сказамши... Так вот меня помутили чары кладовы..." Много есть странного в этом нехитром рассказе, пропитанном народной мудростью. Нет только одного - доказательств того, что бахчевнику Муховникову все это не приснилось. Впрочем, нет, если все же не считать его бессовестным лжецом (а у меня для этого нет повода), то одна зацепка есть. Сам Яков Фомич долго приходил в себя после увиденного, как он сам признался, долго не ходил на Календарь-гору. Только другой осенью пришел и на том самом месте подобрал ...пять серебряных монет!
Почти такое же молодое предание (от силы - полвека) рассказывает не о человеке, который якобы превратился в клад, а о кладе, который на глазах ошеломленных людей превратился из гусака в свинью и снова в гусака. Начало истории почти такое же, как и в народных сказках. Помните только, что, когда сказка наша сказывалась, на дворе уж в самом разгаре век двадцатый был... Ну, в общем, пошли как-то подружки в лес, всего было три писанных красавицы из Кобелевки, это село такое на Белгородчине. А дальше - слово нашим красавицам, самой видной из них комсомолочке:
"А утро раннее, ясное, и вокруг никого, Божий мир умывается росой. И вдруг ступили за поворот дороги, в лог - что такое? - стемнело, солнце садится на закат, тени все удлинились. А нас как запамятствовало, что еще утро. А сумерки так и бегут, окружили нас сумерки. И тут вышел нам навстречу гусак, перья так и светятся, и хвост поблескивает чем-то, ну как в рыбьей чешуе. Вышел и прямо на нас идет - важно, голова кверху. Одна из нас и засмеялась:
-Гусак форсистый, как начальничек шествует.
Только сказала такое, гусак как ударился о землю - поднялся с земли он свиньей супоросной, вся в грязище, соски, как свечки, белые и на конце пламя. Гляжу на подруг, а подруги мои - старухи. В той же одежде, те же лица, а седые и все в морщинах. Выстудило меня изнутри страхом. И не вечер вовсе, и не утро, а день ясный. И какое-то мерцание вокруг. Свинья-то подходит ко мне и пятачком своим мокрым тычется мне в руку. Только пятачок этот не телесный, а серебряный. Я наотмашь и отмахнулась от свиньи. Она хрюкнула, ударилась о землю - вижу, от меня гусак убегает, а клюва-то у него нету. "Что это такое?- думаю.- Должно быть, сблазнило меня"... Очнулась, подруги стоят рядом - прежние, молодые, в руках у меня серебряный рубль, и идем мы в лесу, а в руках полные корзины грибов.
-Что, девки, с нами было?
-Да ничего,- смеются.- Просто мы сквозь лес прошли.
-А свинью и гусака видели?
-Видели.
-А что сейчас, утро или вечер?
-Вечер.
-Да где мы целый день пропадали, ведь только что вышли?
-И вправду, где?- Переглянулись подруги, да как схватились бежать. И я за ними. А одна старуха вещая нам объяснила:
-Оступились вы, знать. Жизнь свою перебежали туда и обратно. Это вас клад водил. Есть такие клады - из них лешие образуются... Клад-оборотень опасен для слабого сердца. С таким сердцем умирали, видя чудесные превращения. Оборониться от него можно только крестом и молитвой. А кто смелый - пусть поступает решительно..."
А теперь события совсем уж недавние. Место действия - Мексика, где, согласно мнению многих исследователей, имеет место "пересечение миров" и потому различные аномальные и труднообъяснимые явления там случаются несколько чаще, чем в среднем в мире. Время - 1990-е годы, а характер действия - все то же откапывание кладов со всеми вытекающими и выползающими из кладов последствиями. Слово участнице и очевидице - Наталье ЧЕРНИГОВСКОЙ де Ли: "...Деревня Чавинда, куда нас пригласили в одно из воскресений, просто напичкана легендами, сказаниями и всевозможными загадочными явлениями... Ночь была светлая, лунная. Фонарь не требовался. Мы отыскали указанное в тетради место и взялись за лопаты. Минут через пять услышали конский топот, и на тропинке показался всадник. Лошадь ухоженная, шерсть сверкает в лучах луны. Всадник красивый, в праздничном национальном костюме. Эмелиано сразу вскарабкался на дерево. А я стою и чувствую, что волосы у меня встают дыбом! В полуметре от меня лошадь все время двигалась вперед и с такой же скоростью назад. Видали вы когда-нибудь такое? Всадник какое-то время смотрел на меня, почему-то приводя в ужас, хотя, по правде говоря, ничего ужасного в его облике не было. "Я увидел вас вон с той горы", - показал он рукой. А у меня в голове пронеслось: на лошади, даже очень хорошей, с той горы часа два скакать, а он меньше чем за пять минут добрался! И по всему моему телу побежали мурашки..." Что и говорить, когда кладокопатели пришли в себя от шока (убегали без оглядки), то они не поверили в правдивость увиденного и услышанного (ну кто может скакать 2 часа, и чтобы времени при этом прошло всего-то 5 минут!) и через некоторое время возобновили попытки поисков. Но их злоключения только усиливались. Самое ужасное стало твориться с их новыми автомобилями, они почти мгновенно (в течение 1 дня) превратились в развалюхи, сколько их по пути ни чинили - ничего не помогало. Один из автомобилей перестал быть видимым для других водителей на дороге, и его дважды ударил грузовик, водитель которого таращил глаза от удивления. В общем, чертовщина продолжалась до тех пор, пока неверящие ни во что кроме золота мексиканцы не дали себе слово, что прекращают поиски... ["Аномалия" 1996, N 22, с.4].
